Д. Балашов. Святая Русь, кн. 2

Прочитало: 1 050

◴ 4 мин.

ГОСУДАРИ МОСКОВСКИЕ-8. СЕРГИЙ РАДОНЕЖСКИЙ

Вторая книга трилогии «Святая Русь» рассказывает о следующем после «Степного пролога» этапе драмы «Государи Московские». Поскольку одной из двух главных тем здесь является вопрос духовный, книге часто присваивают наименование «Сергий Радонежский».

Тяжкие это были годы 1382-1387. Разумеется, «тяжкие» не более, чем форма речи для завязки разговора. Но и в самом деле. Москва лежит в пепелище, десятки тысяч трупов по всей земле от тохтамышева нахождения. Новый хан метет по-новому, и вновь поднимают голову князья, способные оспорить главенство Москвы.

С духовной властью на Руси совсем беда. Трагикомедия. При наличии одновременно трёх ставленых в Константинополе митрополитов ни один из них не способен стать духовным лидером. Грек Киприан пал в глазах князя, сбежав из Москвы. Пимен – вероятный убийца Митяя. Нижегородский ставленник Дионисий пленен литвинами в Киеве.

Балашов, без ума от Сергия Радонежского, разумеется, поднимает на щит своего любимца. Дескать, вот как повезло Руси, не оставил ее бог, дал ей такую духовную опору и так далее. Я уже как-то высказывался о некритичном восприятии Дмитрием Михайловичем пристрастных источников о Радонежском. При всём уважении восхваляющее «Житие» всё-таки нельзя воспринимать буквально.

Да, впрочем, Сергий отказался принять кафедру еще в первом томе «Святой Руси». Вот и приходится Дмитрию уже Донскому тасовать тех митрополитов, что есть под рукой. Сам он наконец повзрослел, заматерел. Не телом, а духом. Испытания предыдущих лет не сломили, а остепенили порывистого молодца. Теперь это зрелый муж, достойный великого стола.

Телом он, кстати, здорово спал. Контузия, отдышка, видимо, сердечная болезнь – Балашов, конечно, домысливает, пытаясь как-то разумно привести князя к ранней могиле. Но если совсем честно, то не такая уж она у него и ранняя по тем временам. Впрочем, могила поглотит Донского в третьей книге трилогии. Сейчас же ему надо как-то отстаивать и отстраивать княжество.

балашов святая русь — Сергий Радонежский

После тохтамышева нахождения все русские князья наперегонки рванули в Орду. Потребовал Тохтамыш и от Донского прежнего размера выхода. Тут надо остановиться и заметить, что многие не совсем точно понимают ситуацию. Мол, как же так, побили Орду на Куликовом поле, практически сняли с себя кабалу и вот опять снова?

Это не совсем так. Побить-то Мамая побили, но в том-то и фикус, что Мамай – это не совсем Орда. Мамай – это последний всплеск Великой Замятни. Да и размер побоища Куликовского, как мы обсуждали в прошлый раз, совсем не соответствует слову «побоище». Отражен набег на Русь части Орды, поддерживавшей зарвавшегося Мамая – и только.

Другое дело Тохтамыш. Во-первых, за ним, кроме западной части Дикого Поля вся сила востока. Он объединил Орду после четверти века резни и междоусобиц. Он снова совокупил всю силу Степи. А сила эта такова, что не только Москву закопать может, но и самому Тамерлану бросить вызов и даже почти победить.

Так что да, приходится русичам принимать новые правила игры, бежать в Орду, тащить серебро. И на этот раз еще оставлять в Сарае княжеских сыновей. Так и попал в заложники княжич Василий Дмитриевич, которого автор наконец выводит на сцену. Готовит смену вот-вот уходящему Дмитрию.

Соответственно, и в семействе ратников Федоровых на первые роли выбирается сын Никиты Иван. Да еще его двоюродник Василий. Через фигуру Васьки, попавшего на Пьяне в татарский плен, автор представит свой взгляд на устройство татарского войска. Как Тохтамышевой Орды, так и Тамерлана. Ну а Иван будет дальше тянуть лямку главного героя из вымышленных персонажей.

Между прочим, это семейство Федоровых Балашовым введено удачно. Даже не с точки зрения формирования сюжета или попытки показать жизнь простых людей (конечно, не настоящую, а такую как она видится автору). Дело еще и в том, что нынешние историки сходятся на том, что войско Руси периода ига формировалось из профессиональных воинов, а не из городского и сельского ополчений. Семейство Федоровых как раз и является угаданным автором представителем такого сословия.

Иван Федоров является деятельным (и еще раз: конечно, вымышленным) участником организации побега из Орды княжича Василия. Разные дороги приводят Василия со спутниками в Польшу-Литву, где он попадает в хищные лапы Витовта.

Здесь мы подкатываем ко второй главной теме этого тома, к теме, под которую выделена добрая его половина – Кревская уния. У нас не бог весть как хорошо знают об этом важном событии. Ни кто такой польский король Людовик, ни его дочь Ядвига, ни король Владислав, ни как он попал в короли. Как, как. Да так же как нынче в шоу-бизнес, через постель.

Д.М. Балашов дает развернутую картину этих эпохальных событий. По-своему трактуя характеры и образы исторических персонажей. Впрочем, поскольку мы о них не имеем никакого представления, эти трактовки не вызывают возражений. Вот если бы знать об истории Польши побольше, может быть и возразили бы.

В чем же эпохальность Кревской унии? Не в том, что Польша посадила себе на шею династию Ягеллонов. Не в том, что в итоге князем Литвы вместо Ягайло стал Витовт. Значение в том, что все эти перемещения по умолчанию подразумевали окатоличивание не только потомков Гедимина, но и правящей верхушки Литвы. Собственно, договор подразумевал полное перекрещивание Литвы, но тут уж у ксензов руки оказались коротки.

Исторический выбор в пользу католицизма, по мнению Балашова, поставил крест на возможности объединения Руси с центром в Литве. Не так страшны были для Москвы временные военные поражения, как православный князь с православной кафедрой в Литве. События, описанные во второй книге романа «Святая Русь» послужили началом конца проекта Русь Литовская.

Впрочем, Витовт обладал сокрушительной силой. Такую же силу имел Тохтамыш. Как удержалась Московская Русь между этими молотом и наковальней, рассказывается в третьей книги трилогии «Вечер столетия».