Д. Балашов. Симеон Гордый

Прочитало: 1 127

◴ 5 мин.

ГОСУДАРИ МОСКОВСКИЕ-4. СИМЕОН ГОРДЫЙ

Четвертый роман серии «Государи Московские» стоит особняком. Автор писал его в еще меньшей привязке ко всей серии, чем даже «Бремя власти». Особенность выражается не столько изложением событий или судьбами героев — с этим как раз всё в порядке, полная преемственность. Нет, особенность в экспериментировании автора с некоторыми подходами. Только здесь среди сверхъестественного наряду с религией присутствует колдовство.

Немножко неприятно, если учитывать характер всей серии, но в целом приемлемо, если смотреть только на один этот роман. Колдовства тут, может, не так уж и много, но оно, во-первых, есть, во-вторых, оказывает влияние на ход событий.

Вводит этот элемент автор буквально сразу, еще в «Прологе». Князь Симеон мчится из Нижнего в Москву, надеясь застать отца в живых. И тут по дороге встречает языческую колдунью Кумопу. Тут следует пророчество,в се дела. Позже Кумопа даёт князю защиту в обмен на сохранение им Велесовой рощи. И нет-нет да и надобится Симеону защита Кумопы.

Как эти колдовские силы уживались в голове вроде бы православного Балашова — бог весть. Можно предположить, что простые советские люди (роман вышел в 1983 году), хоть и от сохи, из деревни, но всё же не сильно разбирались в принципах христианства. А темы тогда уже начинали входить в моду, ну и…

Но довольно об этой ереси. Благо ее в романе не так уж и много, а исторические события обходятся без неё. В конце концов не личными переживаниями или даже судьбами героев сильны книги Д.М. Балашова, но прикосновением к забытым страницам русской истории.

А уж то, что и княжение, и даже имя Симеона Гордого нынче забыто накрепко — факт. В сегодняшних школьных учебниках оно хотя бы упоминается, а в моем детстве вовсе проскакивалось. Впрочем, был у меня Карамзин, а у того целая глава про Симеона Гордого. Но не всем так повезло, не все смогли еще в те поры прикоснуться к этому важному в нашей истории княжению 1340-1353 гг.

Попал князь Симеон в тень между разрекламированными Иваном Калитой и Дмитрием Донским. А ведь и невдомек, что он кратно смог прирастить силу московскую, унаследованную от Калиты, и на его силе позже взошёл и племянник Дмитрий.

Суровое наследство досталось 24-летнему князю. Балашов:

«Тяжкое наследство оставил после себя Иван Данилович Калита. Его невзлюбили все: суздальцы и тверичи, ярославцы и ростовчане. О смерти его молились многие. Новгородские бояре не чаяли, как установить твердые уряженья с Москвой, потому что, сколько ни платили они Калите, все было мало и мало. Псков метался, чая найти заступу себе у литовских князей, и только разница вер мешала псковичам поддаться Гедимину… И по-прежнему давила, требуя дани, Орда, и по-прежнему грозен был наступающий на Византию и Русь католический Запад».

Конечно не сам по себе этот молодой человек удержал власть, приумножил силу, подавил противников. Балашов старается не забывать никого из наиболее значимых бояр московских. Уж о них-то в школьных учебниках вообще ничего не пишут, но именно они вытаскивали на своих плечах всю тяготу правления в это нелегкое время.

Ярко, памятно описывает автор первые попытки Симеона решить что-то самому. И всё-то у него выходит мимо, невпопад. Седобородые бояре тихонько так, ненавязчиво, с максимальным почтением, но осаживают князя, направляют его, покуда еще несмыслёныша. Смиряет себя Симеон, набирается ума, взрослеет. Позже уже крепко сам держит власть.

А какие это были годы! Сама судьба как бы проводит рубеж в ту пору, сменяет эпоху:

«В 1340–1342 годах друг за другом умирают люди, чьею волею творилась тогдашняя история Руси и восточной Европы: Иван Данилович Калита, великий князь владимирский; волынский князь Юрий, после которого Галич с Волынью отошли под руку Литвы; великий князь литовский Гедимин и хозяин русского улуса, всесильный хан Золотой Орды, Узбек, смерть которого разрушала старые связи Москвы и Сарая, с таким трудом налаженные Калитой».

Тут Балашов много, очень много уделяет внимания отношениям Симеона и нового хана Джанибека.

У Калиты, описанного в романе «Бремя власти», отношения с Узбеком были немного странные, неопределенные. Калита изображал из себя преданного, любящего слугу. Узбек был вроде бы хозяином, но находившимся подл вечным влиянием своего слуги.

Симеона и хана Джанибека связывает уже нечто похожее на дружбу. Дружить с таким опасным человеком в принципе трудно, но Симеону это удается. Джанибек платит ему почти полной поддержкой. И она нужна московскому князю, атакованному со всех сторон. Пока еще не армиями, но претензиями.

После смерти Калиты зашевелились все обиженные Москвой. Самым опасным на этот раз становится князь Суздальский Константин Васильевич. Вот казалось бы — один из важнейших в истории нашего города (Нижнего Новгорода) князь, но никто тут его не знает. Кроме историков, разумеется. Надо, надо будет черкануть несколько очерков о нижегородских князьях.

Да, так вот именно в борьбе с князем Константином Джанибек оказывает поддержку Симеону. Москва не раз и не два удерживает за собой великокняжеский престол. Правда, Нижним пришлось поступиться. И тут наступает эпоха золотых годов Нижегородского княжества (но об этом потом в отдельных очерках).

Тверь. С Тверью дела идут сложные. И не только из-за раздоров среди потомков Михаила Святого. Тут вмешивается личный момент — видите ли, князь Симеон по уши влюбляется в дочь загубленного в Орде (не без его участия) князя Александра.

И это большой, значимый кусок книги. Личные дела Симеона Ивановича не только остро интересуют Д.М. Балашова, они сильно влияют на политику Москвы. Плюс позволяют автору довести до точки, до логически безупречной развязки колдовскую линию.

Еще одной, но уже до трепета завораживающей составляющей романа является описание пришедшей на Русь Чёрной смерти. Той самой чумы, что так прошлась и по Орде, замирив ее на время, и по Европе — даже Столетняя война на какое-то время взяла паузу. Досталось и Руси. Может быть не так круто, как более скученной Европе, но всё-таки. Попадало в равной степени и крестьянам, и боярам, и князьям. Чума же поставит точку в романе «Симеон Гордый».

Интересно, что и в отношении многих иных персонажей роман «Симеон Гордый» является такой же переходной эпохой как и княжение в истории Руси. И эпоха, и роман только еще выводят на первый план персонажей, сыграющих свою роль в будущем.

Только-только родился Дмитрий пока не Донской. Сергий Радонежский принял монашеский чин и основал обитель. Алексий Бяконтов замер в одном шаге от митрополичьего престола. Уходит из жизни старое поколение московских бояр и появляется новое, то самое, что приведёт Русь на Куликово поле.

В семье ратников Федоровых на княжескую службу заступает гордый Никита, сын Мишука. Человек, который уже играет важную роль и здесь, но который повлияет на политику Москвы в следующем романе «Ветер времени».