В. Ян. Чингисхан

Прочитало: 1 352

◴ 4 мин.

Мы бросим народам
Грозу и пламя
Несущие смерть,
Чингисхана сыны.
Пески
Сорока пустынь за нами
Кровью трусов
Обагрены…

Трилогия Василия Яна «Нашествие монголов» — настоящее приключение в жизни всякого, столкнувшегося с ним в юности. Перечитывая ее в зрелости, можно заметить, что и спустя годы, десятилетия не выветрилось еще волшебство восточной сказки.

Правильные или нет монголы, что там за дьявольски гигантское число войск, было или нет сражение при Оломоуце – все эти вопросы отступают на второй план перед очарованием восточной поэзии, которой проникнуты романы Яна. Главным образом, первый из них – «Чингисхан».

О самом Василии Григорьевиче Яне (настоящая фамилия Янчевецкий) рассказывать не буду. Жизнь его – отдельный роман. Достаточно отметить несколько фактов: преподаватель латинского языка, военный корреспондент, русский агент за границей, полковник в колчаковской Сибири, советский писатель, лауреат Сталинской премии – непонятно, когда он всё это успел.

Чингисхан сегодня обретает, скажем так, второе дыхание. Многие народы объявляют себя потомками монголов Чингисхана. Вон, там у калмыков Гиляна Бембеева поет какую-то вдохновляющую перепевку о Чингисхане. Дескать, «мы его потомки», «к побежденным милость, честь и справедливость» и так далее. Сплошная романтизация и поиск, к чему бы такому великому прислониться нам, сегодняшним.

Не так было принято в СССР писать об известных завоевателях. К побежденным милость? Только если убить без лишних мучений. Честь и справедливость? Обмануть чужака – доблесть воина. И пепелища, пепелища, трупы и воронье там где прошел Чингисхан. Таков он, великий завоеватель, в романе Василия Яна, вышедшем в 1939 году.

А начинается «Чингисхан» как сказка подобная байкам Шахерезады. Чем-чем, а восточной поэзией русского слова Василий Ян владел как ничем иным. «В великом Хорезме всё спокойно», дервиши и шахи, муллы и степные джигиты, красавицы гарема и вольные разбойники – и перекатывается это всё, переливается так, что забываешь об историческом характере романа.

А посвящен он вторжению Чингисхана в Среднюю Азию, уничтожению государства хорезмшахов в междуречье Сырдарьи и Амударьи (Сейхуна и Джейхуна, как пишет Ян – и даже в этих названиях звучит что-то волшебное).

Автор не придает большого значения строгой хронологии. Если сопоставлять события романа с историческими фактами, то кажется, что охвачены события десятилетия от примерно 1213 до 1223 года. Но ни в жизни персонажей, ни в их возрасте, ни в конкретных датах романа не возникает ощущения целого десятилетия.

Цель автора – не строгое научное изложение истории, а создание образов, которые бы накрепко врезались читателю. Они и врезаются.

Сначала идет описание могущества шаха Мухаммеда. Его государство захватывало современную Среднюю Азию, Иран, Афганистан. Строго говоря, государство было аморфным образованием, уж точно не монолитом. Но всадников номинально могло выставить уж точно не меньше, чем Чингисхан.

Далее идет описание воинства Чингиса. В первой же схватке монголов с конницей хорезмшаха автор простыми пунктами дает понять, за счет чего (по его мнению) монголы одерживали победы. Ключевое понятие – дисциплина, железная и нерушимая. За ней идет устрашающая врага жестокость.

Главы об истреблении городов Хорезма превращаются в плач, в скорбную песнь по павшим, по неразумным, по трусливым, погубившим и себя, и своих женщин и детей. Там где прошла конница Чингисхана и трава не растет, и люди не живут, только падальщики жируют.

Двумя отдельными сюжетами идут борьба наследника хорезмшахов Джелаль эд-Дина и битва на Калке.

Джелаль эд-Дин, возможно, излишне романтизирован автором. Но как на фоне позорного разгрома не попытаться отыскать светлое пятно, вспышку пламени мужества? Кроме как в Джелаль эд-Дине ее и найти не в ком. Опальный наследник, честный и храбрый, единственный, кто вдохновляет соотечественников на сопротивление. И павший жертвой козней и предательства. Героизм и драма в одном.

Калка – это уже дань русским. События, сопутствующие этому сражению, по меркам нынешней науки, выглядят, скорее, забавно. Особенно со всеми этими страшными десятками тысяч пешего ополчения Южной Руси. Но автор, во-первых, искренен и опирается на традицию своего времени. Во-вторых, опять же берт поэзией и яркими образами.

В «Чингисхане» же ему лучше всего удается выдержать вымышленную, приключенческую линию. С отличными персонажами, с духом восточной сказки, с прекрасными джигитами и благородными девушками. Честное слово, сейчас читаю, пожалуй, с еще большим удовольствием, чем в 15 лет.

Не надо сегодня ругать Яна за исторические преувеличения, его нужно читать и хвалить за прекрасное произведение, ставшее событием в русской литературе, вошедшее в ее золотой фонд.

Второму роману Яна, «Батыю», повезло одновременно и больше и меньше. Но об этом мы поговорим в следующем обзоре.