П. Мериме. Хроника царствования Карла IX

Прочитало: 1 904

◴ 6 мин.

Александр Дюма вор… то есть писатель, конечно, авторитетный. Но зачем он так про Варфоломеевскую ночь? Да и вообще излишне обромантизировал эпоху Карла IX. А вот его чуть менее известный современник и коллега по цеху Проспер Мериме еще в 1829 году, то есть задолго до могучего беллетриста («Королева Марго» – 1845 год), написал свою менее толстую и более достоверную книгу о резне гугенотов католиками. И хотя это не документальное, а художественное произведение, не рассказать о «Хронике царствования Карла IX» авторства Проспера Мериме было бы неправильно.

В эпоху до Второй Империи, до Эмиля Золя, в первой половине XIX века французская, да и не только французская литература грешила излишней приверженностью романтизму. Благородные дамы, прекрасные рыцари, охи, ахи, вздохи и приторные высказываемые вслух восторги входили в обязательный канон. Многие из писателей застряли в этой традиции на добрых лишних полсотни лет, дотянув до XX века. Сегодня читать их опусы уже тяжеловато. Именно вследствие преобладания ненатуральных чувств, мыслей и поступков. «Не верю!» — как сказал Станиславский.

Но были среди пишущей братии и новаторы, опережавшие свое время. К ним относится Проспер Мериме. Прежде всего, как автор многочисленных точно выписанных рассказов-очерков. Первое его крупное произведение «Хроника царствования Карла IX» тоже отмечена несвойственной эпохе простотой изложения, большей сложностью и неоднозначностью персонажей, меньшим стремлением прикрыть неприглядные стороны описываемого времени. Настоящий журналист и не мог писать иначе.

Но о чем же сама книга? «Хроника царствования Карла IX» охватывает события так называемой Четвертой гугенотской войны 1572-1573 гг, начавшейся резней в ночь святого Варфоломея с последующей осадой королевскими войсками мятежной Ла-Рошели. То есть всё это примерно соответствует времени действия куда более известного романа Дюма «Королева Марго». «Вновь дьявол, как по нотам, / Ведет игру свою, / Католик с гугенотом / Опять сошлись в бою». (Да-да, помню, что это не оттуда, но очень уж подходит).

Главные герои книги два брата де Мержи придерживаются разных сторон конфликта. Младший Бернар – протестант, старший Жорж – католик. Вы скажете: э, да это как у Дюма с ла Молем и Коканасом. Так да не так. Конфликт, рассматриваемый Мериме, глубже – линия разлома проходит через семью. Здесь по-настоящему идут брат на брата.

Но сначала открытого конфликта нет. Напротив, в преддверии свадьбы Генриха Наваррского и Марго идет мирное сосуществование гугенотов и католиков, демонстрируется видимость примирения. Младший Мержи получает возможность быть представленным ко двору.

Здесь надо заметить, что всяческие сюжетные коллизии для автора вторичны, они лишь средство показать нравы того времени. И нравы не самого высокого уровня, далекие от безупречности как альфа Центавра от Пояса Ориона. Это вам не Дюма с его приторными охами-вздохами и сплошным недостоверным благородством.

Мериме предпочитает опору на мемуарную литературу. И пусть она зачастую грешит против исторической истины, но даже в этой лжи автор видит эпоху с ее скромными добродетелями и гигантскими пороками. Коротко говоря, ему интересно не «что», а «как». Как действовали люди той поры, что они говорили, насколько открывали свои чувства и насколько врали друг другу. Следование этому правило позволяет Мериме выписать интересных и достоверных персонажей, способных дать сто очков вперед картонным, поделенным на черное и белое героям Дюма.

Нельзя было автору обойти стороной и такой интереснейший момент как дуэли. Фактически это едва ли не самое центральное место первой части романа, описывающей события до Варфоломеевской ночи. Неприкрытая наглость, дворянская спесь, наплевательское отношение к чужой и своей жизни автор удивительным образом сочетает с описанием внутренних переживаний героев, с уже не показанным, а истинным отношением к смерти. Однозначно тема дуэли им раскрыта наиболее полно и даже увлекательно.

Далее следует ожидаемое всеми – и католиками, и читателями – избиение в ночь святого Варфоломея. Здесь Мериме тоже следует за описанием событий не историками, а современниками. Если они где и преувеличивают масштаб событий, автор пытается их сдержать своим трезвым взглядом на вещи. Впрочем, числа потерь протестантов им приводятся, разумеется, совершенно необоснованные и запоминать их не нужно.

За главного героя Мержи-младшего переживать, конечно, тоже не стоит. Это не спойлер, это закон драматургии: главного героя не убивают в середине еще не развитого сюжета. Ну, чаще всего. Парень бродит по залитому кровью Парижу, суется туда, сюда, сталкивается с оголтелыми бандами католиков, прячется, убегает, сопротивляется и так далее. Именно его глазами читатель будет наблюдать кровавую вакханалию, которая по размаху оставляет далеко позади опричные безобразия Ивана Грозного.

Да, упоминание последнего, может быть, и не в тему, но так всегда приятно ткнуть европейцев и их почитателей в непотребства, творившиеся там у них. Что-то вроде: и эти люди запрещают нам ковырять в носу!

Наконец, следует последний отрезок исторической драмы – осада Ла-Рошели. Нет, не та, в которой участвовали д’Артаньян и мушкетеры, а примерно лет за пятьдесят до них. Автор не поленится описать несколько боестолкновений в условиях XVI века и не преминет свести лицом к лицу братьев, служащих разным господам. Что выйдет из встречи, догадывайтесь сами. Или просто откройте книжку Проспера Мериме «Хроника царствования Карла IX» да и узнайте из первых рук.

Ах да, чуть не забыл. Конечно же роман не мог обойтись без прекрасной дамы. Прекрасной, но в соответствие с нравами той эпохи отнюдь не благородной. Ее образ добавляет еще одну гирьку на весы Проспера Мериме в противопоставлении его и Дюма.

Цитата:

«С наступлением дня избиение не прекратилось — напротив, оно стало еще более ожесточенным и упорядоченным. Не было такого католика, который из страха быть заподозренным в ереси не нацепил бы на шляпу белого креста, не вооружился бы или не бежал доносить на гугенотов, которых еще не успели прикончить. Король заперся во дворце, и к нему не допускали никого, кроме предводителей головорезов, чернь, мечтавшая пограбить, примкнула к городскому ополчению и к солдатам, а в церквах священники призывали верующих никому не давать пощады.

— Отрубим у гидры все головы, раз навсегда положим конец гражданским войнам, — говорили они.

А чтобы доказать людям, жаждавшим крови и знамений, что само небо благословляет их ненависть и, дабы воодушевить их, явило дивное чудо, они вопили:

— Идите на Кладбище убиенных младенцев и посмотрите на боярышник: он опять зацвел, его полили кровью еретиков, и это сразу его оживило и омолодило.

К кладбищу потянулись торжественные многолюдные процессии, — это вооруженные головорезы ходили поклониться священному кустарнику, а возвращались они с кладбища, готовые с вящим усердием разыскивать и умерщвлять тех, кого столь явно осуждало само небо. У всех на устах было изречение Екатерины. Его повторяли, вырезая детей и женщин: Che pleta lor ser crudele, che crudelta, lor ser pietoso — теперь человечен тот, кто жесток, жесток тот, кто человечен.

Удивительное дело: почти все протестанты побывали на войне, участвовали в упорных боях, и им нередко удавалось уравновесить превосходство сил противника своей храбростью, а во время этой бойни только два протестанта хоть и слабо, но все же сопротивлялись убийцам, причем из них двоих воевал прежде только один. Быть может, привычка воевать в строю, придерживаясь боевого порядка, мешала развернуться каждому из них в отдельности, мешала превратить свой дом в крепость. И вот матерые вояки, словно жертвы, предназначенные на заклание, подставляли горло негодяям, которые еще вчера трепетали перед ними. Они понимали мужество как смирение и предпочитали ореол страдальца ореолу героя.

Когда жажда крови была до некоторой степени утолена, наиболее милосердные из головорезов предложили своим жертвам купить себе жизнь ценой отречения от веры. Лишь очень немногие кальвинисты воспользовались этим предложением и согласились откупиться от смерти и от мучений ложью, — быть может, простительной. Над головами женщин и детей были занесены мечи, а они читали свой символ веры и безропотно гибли.»

Проспер Мериме. Хроника царствования Карла IX