Вс. Иванов. Исторические повести

Прочитало: 1 475

◴ 7 мин.

Сборник исторических повестей Всеволода Иванова хорошо подходит тем, кто сторонится «большой» прозы, многостраничных или даже многотомных романов. Три повести – «Иван Третий», «Ночь царя Петра», «Императрица Фике» – обычно выходили под одной обложкой. Каждое из произведений по отдельности на полноценный том не тянет, но все вместе составляют уже приличную книжку страниц на 300. Малый формат повестей не отталкивает читателя, имеющего на чтение мало времени. А тематика и язык произведений без неприязни позволяют прикоснуться к истории любителям этого жанра.

Но прежде чем переходить к беглому рассмотрению повестей, позволю себе небольшое отступление. Если вы думаете, что живете в великую книжно-пиратскую эпоху, значит, ничегошеньки-то не хотите помнить о 1990-х годах. Вот уж где этой братии было величайшее раздолье. Изголодавшийся по хорошим книжкам и еще не имеющий гаджетов читатель сметал с полок всё, что издавалось. А массово возникающие конторы пиратского и полупиратского типа штамповали популярную литературу мега-тиражами и конечно без оглядки на какие-либо авторские и прочие права.

Вот в самом деле, если взять подаренную мне в 1994 году книжку Всеволода Иванова «Императрица Фике», то можно увидеть, что вышла она невероятным для сегодняшнего дня тиражом – 100 тысяч экземпляров. И это далеко не предел. Не редкостью были числа и в 300 тысяч штук. Это против сегодняшних пигмейских тиражей в 3-5 тысяч! Самое потрясающее – это всё продавалось, разлеталось и расползалось по стране. Казалось бы, по нищей стране 1990-х годов. Но на книги деньги находились.

И думаете, хоть что-то из прибыли перепадало правообладателям? Да тогда ни о правах, ни об их обладателях и не задумывались. Вот они, вольные времена книжного бизнес-пиратства. Нынче-то что, нынче за так в сеть сливают, из любви к искусству. А пиратами издательские акулы уже читателей обзывают, а не тех вольных флибустьеров образца 1990-х.

Да, так вот, книжные пираты издавать абы кого не станут. Значит, Всеволод Никанорович Иванов (1888-1971) это вам не абы кто. Это русский, а с 1945 года и советский писатель. Офицер царской армии, участник первой мировой войны, в гражданскую подвизался где-то в тылах Колчака, ушел в Маньчжурию, в 1945 году выехал в СССР. Говорят, выехал не просто так, а как бывший советский разведчик.

Его исторические повести пользовались особой популярностью. Надо сказать, что наш читатель всегда был особо падок на исторический жанр. Поэтому в те же 1990-е выходили мега-тиражами книги таких писателей как В.С. Пикуль, Д.М. Балашов и другие. А издательство «Астрель» (тоже, поди, имеет отношение к пиратам, хотя позже его сожрали акулы покрупнее) завело до сих пор не имеющую аналогов серию, вернее, издательский проект «Россия. История в романах».

Впрочем, это нас совсем далеко уводит от исторических повестей Всеволода Никаноровича Иванова.

«ИВАН ТРЕТИЙ»

Повесть «Иван Третий» тянет страниц на сто в бумажном эквиваленте. Посвящена она центральным событиям княжения Ивана III – женитьбе на византийской царевне, присоединению Новгорода и свержению ордынского ига. Очень может быть, что искушенный в исторической литературе читатель только пренебрежительно усмехнется на такой формат. Но не всем же труды докторов наук читать. Многие не желают или не имеют времени погружаться детали исторических споров. А вот почитать нечто увлекательное и несложное на заданную тему – очень даже для них хорошо.

Подача здесь идет больше с точки зрения великой княгини Софии. Она же Зоя Палеолог. Да, привет мерзопакостному сериалу «София» (кто не смотрел, даже не приближайтесь!). Сидит себе византийская царевна и почти русская царица ночью, смотрит в оконце да вспоминает. Почему не спится матушке-государыне, станет ясно ближе к концу ее воспоминаний: назавтра ждут посла ордынского с басмой.

Вообще, роль Софии Всеволод Иванов склонен увеличивать. В его повести жена великого князя постоянно что-то нашептывает русскому мужу, нечто великое, судьбоносное. Совсем не по-русски/женски смело лезет с советами, выдает сравнения с канувшей во мглу веков Византией. И Иван, так уж у автора ведется, прислушивается к умным речам жены, овеянной славой и светом тысячелетней империи.

Так через бабу идет великое строительство на Москве, возводятся те самые соборы, что и поныне стоят в Кремле. Да и сам белокаменный Кремль, простоявший от Дмитрия Донского уже более ста лет, энергично перестраивается в величавую крепость. София же настаивает и на подчинении Новгорода, и на окончательном разрыве с ханом Ахматом.

Да, велика роль женщины в повести «Иван Третий», но это не та феминистская позиция, которая сегодня льется с экранов телевизора. Трактовки современных сторонников толерантности и равенства полов откровенно передергивают и представляют совершенно недостоверную картину происходившего. У Иванова это дано более тонко, более правдоподобно. Роль Софии велика, но совершенно не видна окружающим. Ночные разговоры наедине – вот и всё оружие мудрой женщины. Лезь она наперед, как это любят нынче в трэшовых фильмах, и быстро-быстро загремела бы в монастырь. И поделом: не позорь мужа.

Апогеем действия повести станет стояние на Угре. Тут трактовки Иванова расходятся с исторической традицией. Но не с историческими фактами. Известное по летописям колебание Ивана писатель трактует как тщательно продуманный план действий, затягивание решительного шага до наиболее благоприятного момента. Обличенную священниками трусость автор выдает за скрытность. Великий князь, следующий тщательно продуманному плану, попросту не может раскрыть его суть, дабы раньше времени не опрокинуть своих расчетов. И авторская трактовка ничуть не противоречит окончательному результату: враг изгнан, Москва спасена.

«НОЧЬ ЦАРЯ ПЕТРА»

Так уж получилось, что каждой повести Всеволода Иванова мы можем поставить в соответствие какой-нибудь отечественный фильм. «Ночи царя Петра» соответствует кино 1997 года «Царевич Алексей». Впрочем, тот фильм снимался не по Иванову, а по Мережковскому. Но, тем не менее, касается всё той же темы – истории конфликта царя Петра I и сына его Алексея.

В этой короткой повести (полсотни страничек в бумажном эквиваленте) автор передает и трактует историю вполне традиционно. То есть так, как об этом пишут в учебниках. Правда, это только если пишут. А чаще всего пропускают этот момент, и большинство людей так и остаются не в курсе конфликта. Конечно, вымышленные теле-драмы снимать можно и нужно, а настоящую историческую драму по боку. Хорошо, хоть через такие повести как «Ночь царя Петра» люди могут быстро и основных подробностях узнать о подоплеке дела.

Да, кстати, опять ночь, опять главный герой сидит и размышляет. Он знает, что уже везут недавно сгинувшего в Европе царевича. Верные слуги отыскали его и выволокли на свет божий, готовы представить пред отцовы очи. А что он, отец, сказать может сыну? Или о чем спросить?

Так через размышления-воспоминания царя читателю вкратце представляется вся жизнь царевича Алексея и особенно подробно ее финальная часть с побегом за границу ко двору императора Священной Римской империи. Непослушание отцу – преступление перед семьей. Непослушание царю – преступление перед отечеством. Эта простая мысль и проводится Ивановым. Через нее царь Петр приходит к суровому, но единственно верному решению судьбы сына.

Если в упомянутом фильме «Царевич Алексей» наследник представляется жертвой коварства и интриг, ничуть не желавшим зла ни России, ни отцу, не собиравшемся чинить препятствий замыслам царя, то Иванов трактует историю в более соответствующем источникам духе. Источники изобличают государственную измену царевича – раз. И если и делают его безвольным орудием в чужих руках, то именно в руках враждебных России. Отсюда и неизбежность сурового приговора.

Единственной очевидной вольностью автора является концовка. То есть смерть царевича, которая официально была объявлена смертью от естественных причин, а вот на деле… Да, автор ярко расписал финал. И эта самая яркость извиняет вольность обращения с историческим материалом.

«ИМПЕРАТРИЦА ФИКЕ»

Последняя повесть, обычно дающая наименование всему сборнику, является самой большой. Но тоже относительно большой – полтораста бумажных страниц. Эта повесть тоже имеет соответствие в кинематографе. К сожалению, опять же трэшовое. Это вторые «Гардемарины» и несколько фильмов и сериалов о молодой Екатерине.

Да, мы ведь не представили Фике тем, кто не в курсе. Так в литературной традиции принято называть будущую императрицу Екатерину II. Так вроде бы называли ее в семье. Но так, конечно, никто уже не называл ее после восшествия на трон. В повести так же называет ее муж – наследник, а позже император Петр III. По очевидным причинам, после ее восшествия на трон Петр Федорович так больше не обращался к супруге. В принципе, он к ней больше вообще никак не обращался. Почему и как так получилось? Вот об этом-то и есть вся повесть «Императрица Фике».

Хронологически повесть охватывает промежуток времени 1743-1762 гг и распадается на два неравных эпизода. Первый от начала до свадьбы Фике и Петра. Второй от начала Семилетней войны 1756-1763 гг до восшествия на трон императрицы Фике. Огромная дыра в середине была бы непростительна роману, но в повести является естественным явлением.

Весь брак, вся его история рассматривается как одна большая и успешная интрига прусского короля Фридриха II. Протащить на русский трон или поместить рядом с ним своих влиятельных ставленников, чтобы с их помощью укротить, приручить Россию, а затем использовать ее для удовлетворения агрессивных потребностей Пруссии. Прежде всего за счет Польши.

В первой части повести мы имеем дело с умной, но слишком юной и еще изредка срывающейся на ребячество принцессой Фике. Принцессой из нищей германской семьи. Принцессой, попавшей в Московию как в сказку. И она полна решимости не упустить своего шанса на хороший конец этой сказки. Умная, расчетливая, трудолюбивая, упорная она, невзирая на разоблачение ее матери-шпионки, умудряется так понравиться царице Елизавете, что та не ставит ей в упрек грех матери, но доводит дело со свадьбой до логического конца. Первая ступенька или даже вся первая лесенка к вершине власти преодолена.

Далее мы сразу перескакиваем на двенадцать лет вперед и переходим к событиям Семилетней войны. Тут, кстати, автор совсем уж неуклюже подставился, вложив в уста Елизаветы словосочетание «семилетняя война». Мало того, что этот термин, конечно, стал принят много позже, так ведь царица произносит фразу всего лишь на пятом году войны. Да и о том, что война «семилетняя», Елизавет так никогда и не узнала, умерев на ее шестом году. Но простим автору это мелкое упущение.

Сегодня-то можно найти много книг с описанием сражений той войны. Но представляю, как взапой читали о Гросс-Егерсдорфе, Цорндорфе или Кунерсдорфе читатели 1960-х годов. Ничего подобного в тогдашней советской литературе было не отыскать. Да и я, впервые наткнувшись на описание этих сражений именно в подаренной (между прочим, классным руководителем) мне «Императрице Фике», пребывал в полном восторге. Нынче, перечитав, конечно, заметно понизил оценку, но всё же…

Дальше без больших приключений или отступлений от канонической истории идет описание событий краткого царствования императора-шпиона и его свержения. Кстати, да, о шпионаже. Это действительно уникальный случай в истории России, когда на престол один за другим восходят два монарха, в предыдущее царствование шпионившие на официального и действительного врага России. То есть на Фридриха, всё-таки сумевшего внедрить в русский двор сразу двух своих людей. Одного дурака – Петра III, другую умную – Екатерину II. И по Иванову, если немножко продлить вперед его повесть, оправдались все самые смелые планы Фридриха: Россия стала дружественной Пруссии державой и позволила той оттяпать знатный кусок Польши.