Эх, сколько восторженных отзывов об этом кино в сети я прочитал – «великое кино», «сейчас так больше не снимают», «смотрел в детстве, с тех пор люблю», «жаль, что такие фильмы по телевизору не показывают», «настоящий подвиг героев» и т.д. и т.п.
Надеюсь, что эти отзывы искренние и люди действительно так думают, а не просто следуют моде на обругивание современного кино о войне и восхваление военного кино старого, советского (будем честны, и в СССР бывало снимали ерунду, и сейчас приличные фильмы случаются). Надеюсь, что кино у всех этих рецензентов действительно вызвало такой неописуемый восторг.
У меня сложилось несколько иное мнение.
Как сообщают специалисты, танк выпуска 1942-1943 года. Был специально восстановлен для съемок в фильме (заплатки на корпусе хорошо видны и в сюжет как раз укладываются). После съемок танк остался на Ленфильме. В девяностые годы его отдали на ремзавод в Стрельну, где он до сих пор и находится.
Чем же нас хочет поразить Второе творческое объединение киностудии «Ленфильм»? Для начала первым титром – «В основу этого фильма положен подлинный факт». Сейчас бы написали более обтекаемо и размыто – «основано на реальных событиях». Впрочем, суть и тогда и сейчас одна – фактическая основа предоставлена информационным агентством ОБС («одна баба сказала»). Вроде как в мемуарах генерал-майора Н.К.Попеля вроде бы что-то было… Да в газете «Правда» вроде бы что-то писали… Да ещё в газете «Гвардеец», что печаталась для бойцов ГСВГ вроде бы была статейка… А, да, ещё вроде бы один дедок вспоминал, что… Мутная, короче говоря, история.
Итак, лето сорок второго года, в лагерь для военнопленных прибывает лощёный оберштурмфюрер, весь такой в модных чёрных очках, в перчаточках, чёрной форме от Хьюго Босс с нарукавной повязкой, ромашку нюхает. (Чёрную форму эсэсовцы тогда уже не носили да и такие очки явный анахронизм из шестидесятых, но образ эсэсовской гниды зрителю подан).
У этого эсэсовского старшего лейтенанта есть идея – для испытаний нового боеприпаса к немецкой противотанковой пушке стрелять по трофейным советским танкам, в которые посадить экипажи из военнопленных. И начинает он отбирать людей в танковые экипажи методом тыка. Ну и выбирает, таким образом, главного героя, единственного, наверное, настоящего танкиста, бывшего мехвода тридцатьчетвёрки.
Испытания новых немецких снарядов проходят весьма оригинально – по артиллерийскому полигону, изрытому какими-то оврагами и буграми, мечутся во все стороны чуть не десяток тридцатьчетвёрок одновременно, а немецкая противотанковая батарея по ним азартно лупит. Да-да, танки с экипажами-смертниками заправлены, отремонтированы, комплектны и на ходу. Разве что боеприпасы у немцев хватило ума не выдавать.
Задача танков – доехать до батареи. Немцы вовсю промахиваются, кругом взрывы как на поле боя, но если уж попадут, то вылезающих из подбитого танка пленных тут же расстреливает невидимый пулемётчик. (Зачем? А просто так). Начальство на всё это благосклонно взирает из бункера и сетует разве на то, что в борт тридцатьчетвёрки новым снарядом пробиваются легко, а в лоб – ну никак.
Главный герой, подобравшийся ближе всех и единственный оставленный в живых, слышит от обершутмфюрера «маладец русс Иван» и получает приказ набрать новый экипаж и отремонтировать танк для второго забега. «Три дня тебе, Иван».
Н-да. Вы меня извините, конечно, но это какой-то лютый бред. Какой смысл в подобных испытаниях – тайна великая есть. Разве что пощекотать себе нервы – намотают тебя на гусеницы обозлённые русские пленные, или нет. Поедут на своих танках в разные стороны, или пойдут на прорыв строем в одном направлении.
В то, что немцы вполне способны для уточнения заброневого действия своих снарядов и изучения влияния поражающих факторов на экипаж, посадить в обстреливаемый на полигоне танк, хоть в трофейный, хоть в свой опытный, живых людей (наших пленных) с лёгкостью веришь. Немцы и не такой ещё сволочизм себе позволяли, и не такие опыты на людях ставили.
А вот в то, что у сидящих в танке смертников будет шанс этот танк не просто завести и с места тронуться, но и вовсе сбежать на нём с полигона, верится с превеликим трудом. Точнее, не верится вовсе. А происходит в кино именно это. Как и следовало ожидать.
Новый экипаж – мехвод-командир «русс Иван» (типичная ошибка отечественных фильмов – почему-то считать командиром танка водителя, хотя должен бы быть наводчик), «молодой» «русс Альёша» и «сомневающийся» «русс Пиётр». А также безымянный француз. Который ни по-русски, ни по-немецки не бельмеса. Но француз он правильный, заслуженный, интербригада, «но пасаран», всё такое.
Впрочем, почему именно француз, а не англичанин какой-нибудь, вполне понятно – мы тогда с Францией, в противовес остальной Западной Европе, дружили, Де Голль с НАТО усиленно ссорился, вот и ввели элемент дружбы народов. Ещё одна примета времени – отдельные «оттепельные» рассуждения «сомневающегося», дескать, перед войной всё пели «Броня крепка, и танки наши быстры…», а вышло то, что вышло.
В символический день, 22 июня 1942 года, применив во время полигонного обстрела нехитрый обманный трюк и завладев одним МП-40 с четырьмя магазинами, наш экипаж ожидаемо давит, к чертям собачьим, своим танком немецкие пушки и вырывается на волю. Поначалу решили танк бросить и бежать по отдельности «к чехам».
(Почему в Чехию – я не понимаю. В Протекторате Богемии и Моравии та же самая немецкая власть, Чехословакия-то уже три года как тю-тю, кончилась, а Сопротивление тамошнее было сродни Французскому или, там, Бельгийскому – одно название).
Потом передумали, в силу начавшейся облавы, с традиционными «автоматчиками», овчарками и мотоциклами. И решили на своём танке с бесконечным топливным запасом навести шороху в немецком тылу. Заодно послушали по радио Москву и Париж. (Как это удалось сделать на танковой рации, у которой узкий диапазон и дальность в пару-тройку десятков километров – бог весть. Впрочем, антенны у рации не было вообще).
В процессе наведения шороха экипаж то на наших женщин-остарбайтеров наткнётся, работающих в поле, то новой одёжкой прибарахлится, то немецкий памятник снесёт на площади, то легковушки подавит, то пива баварского выпьет.
Но и немцы не дремлют, пытаются танк перехватить. И герои, так и не израсходовав бесконечные патроны к МП-40, и бесконечное дизтопливо, гибнут в бою один за другим. Главный герой последним, предательски застреленный в спину, спасая немецкого мальчика, который в одиночестве в чистом поле, вылез прямо под гусеницы.
Трептов-парк (с которого фильм и начинался), «Родина не забудет своих героев». Конец. Час двадцать экранного времени.
И что я вам на это всё скажу. Во-первых, не все йогурты советские фильмы одинаково полезны. Во-вторых, не надо меня считать современной циничной сволочью. «А зори здесь тихие…», «Они сражались за Родину», «Проверка на дорогах» — это хорошие фильмы. А «Жаваронок»… Не тянет, мягко говоря.
Немцев традиционно для советского кино играют прибалты (яблочко от яблони, как говорится), и немцы эти не менее традиционно неимоверно карикатурны. Злобные негодяи, трусы и дураки, что военные, что гражданские. Не умеем мы, чаще всего, показывать врага, не умеем. Если они, немцы эти, были такими трусливыми недоумками – как мы умудрились им чуть войну не проиграть, и в чём честь победы над таким бестолковым врагом? С англичан надо брать пример, они своих побеждённых врагов вон как пиарят и превозносят, чтобы показать всем – глядите, кого мы победить сумели.
Хвалёный Роммель, худо-бедно справлявшейся с несколькими полудохлыми дивизиями, гордо именовавшимися «танковой армией Африка», но сливший вчистую во Франции, когда пришлось командовать группой армий, стал цельным «Лисом пустыни», «гением», стараниями англичан — «И только наш Монти сумел его одолеть!». Вот как надо. Врага в кино надо показывать умным, сильным, хитрым. Такого и победить геройски приятно.
Драматургия? Очень слабенькая. Герои почти не разговаривают между собой, на весь фильм буквально пара-тройка удачных фраз. Развитие характеров? Разве что «сомневающийся» перестал сомневаться. Да ещё и кинематографические приёмчики (1964 год, всё-таки) дико устаревшие. Все эти кручения камеры вокруг оси, безумные взгляды крупным планом, и прочее.
А за музыку (весь фильм симфонический оркестр издаёт какие-то непрекращающиеся «бум!, тынц!, уи-у-уи-у») расстреливать надо – никакого пафоса и красоты. Да ещё куча ошибок – в одном кадре герой одет вот так, в следующем по другому, в третьем – снова вот так. Вот герои едут на одном танке, вот тут – на другом (без всякой «заклёпкометрии», невооружённым глазом видно), потом – снова на первом.
Для «фестивального кино» (а его показывали на Канском кинофестивале 1965 года) в фильме слишком мало всей этой «фестивальщины» — символизма, притчей, иносказаний, и прочего. А для нормального, человеческого кино – слишком много, слишком мало конкретных событий, действий, разговоров и характеров.
Это кино абсолютно не для «подрастающего поколения» — действия мало, никаких тебе «бдыщ-бдыщь, пиу-пиу», так, слегка побегали-постреляли. А для серьёзного взрослого кино оно пустое — драмы и конфликта просто нет. А уж финальная сиропно-трагическая сцена… И ни грамма реализма.
Вот возьмём, к примеру, фильм «В бой идут одни старики». Нереалистичный, полутеатральный, но хороший фильм. (Я его не особенно люблю, но это не мешает мне считать фильм хорошим). Там есть герои, там есть ситуации, там есть развитие. А в «Жаворонке» бестолковая тягомотина, даже железобетонного героического пафоса нет.
И ведь вполне можно было бы вытянуть такой сюжет, пусть с отступлениями от реализма и здравого смысла, но – не вышло.
Да, кстати. Недавно вышедший детский «Т-34», что бы там ни говорили, явно ремейк этого фильма.
Понравилась статья? Поделись с друзьями!
Об авторе
Андрей Гузенко (Erofey)
Автор сайта с наибольшим стажем. На сайте с 2005 года.
Журнал автора: http://erofey-manager.livejournal.com
