Случайно попалась мне на глаза в интернете оптимистичная открытка «Новогодний привет с фронта!».
По отрывочным сведениям, добытым из того же интернета, сделана она к Новому, одна тысяча девятьсот сорок второму, году. Поводы для оптимизма, определённо, были. Ростов-на-Дону, захваченный немцами в конце ноября 1941 года, уже через неделю освобождён частями 56-й армии – это, по сути, одна из первых достаточно крупных побед Красной армии. (Успешная Ельнинская операция была, по сути, ложкой мёда в бочке дёгтя Смоленского сражения).
26 декабря 1941 года начинается Керченско-Феодосийская десантная операция. Пока все силы Вермахта в Крыму стянуты к осаждённому Севастополю (который за месяц первого штурма «с колёс», в октябре-ноябре 1941 немцам взять не удалось), в их слабо прикрытом тылу высаживается мощный десант. Несмотря на многочисленные ошибки планирования и реализации, 46-я и 51-я армии занимают весь восточный «угол» крымского ромба.
Ну и, наконец, изрядно забуксовавший после хорошего старта 30 сентября немецкий «Тайфун», 5-6 декабря сменяется нашим контрнаступлением под Москвой. Пусть без окружений, без охватов и котлов, пусть выталкивая лоб в лоб, обильно поливая кровью свежий снег, но немцев бьют и гонят.
Да, Ростов сдадут без боя в июле сорок второго, когда развернётся «то самое» немецкое наступление по плану «Блау», закончившееся выходом немцев к Волге и Кавказу.
Да, Феодосию немцы отобьют очень быстро, уже 15 января 1942 года, а наше наступление в Крыму, начавшееся в конце марта, перемолотят и переломят, и к концу мая 1942 года вся поначалу успешная Керченско-Феодосийская операция превратится в полное и унизительное поражение.
Да, «выталкивание» противника от Москвы обернётся реминисценцией позиционных боёв Первой мировой и большой кровью Ржевско-Вяземской операции сорок второго года, с её потерями «один-к-семи» и «избушками лесника» (точнее – фразами «за сутки части дивизии имели продвижение до 20 метров»).
Но тогда, в декабре сорок первого, об этом ещё ничего не знали, были полны оптимизма и надеялись на то, что перелом в войне уже наступил.
Так что же может быть интересного в данной конкретной открытке, спросите вы? Ну, открытка и открытка, танкист в белом полушубке и танкошлеме (который, по воспоминаниям ветеранов, называли танкошлЁм) весел и уверен в будущем, заваленные снегом ели создают необходимый рождественский, пардон, новогодний антураж… Приятная пропаганда, одним словом. Что тут интересного?
А интересное тут, собственно, в танке на заднем фоне.
Танк, как один из символов несокрушимой Красной Армии – вполне распространённый пропагандистский символ. Другое дело, что наш общеизвестный штамп – Т-34-85 плюс боец в плащ-палатке и с ППШ – это символ второй половины и даже окончания войны.
То, что печаталось на плакатах и листовках в конце войны разительно отличается от того, что пропагандировалось в конце тридцатых и перешло на начальный этап Великой отечественной.
Стрелковое оружие пропагандистами часто рисовалось самое современное, даже с опережением реальных дел с перевооружением. В руках нарисованных бойцов почти всегда «нанотехнологичная» самозарядная винтовка СВТ (художественно стилизованная, но узнаваемая), хотя на них так и не смогли и не успели перейти и, в итоге, отказались, в пользу менее эффективного, но простого и дешёвого пистолета-пулемёта Шпагина. С танками (да и самолётами) дело обстояло несколько по-иному.
«Тридцатьчетвёрка» ещё не стала самым узнаваемым символом, КВ им так никогда и не стал, потому художники рисовали то, что знали по хроникам и парадам. Т-26, БТ и, разумеется, самый узнаваемый и главный парадный танк – пятибашенный гигант Т-35.
Показательный пример узнаваемости символов – медаль «За отвагу». Кроме «ишачков», истребителей И-16, на ней красуется именно Т-35. И если самих танков Т-35 с октября 1934 по апрель 1939 было произведено всего 59 (пятьдесят девять!) штук, то медалями с его изображением были награждены, с момента учреждения медали «За отвагу» 19 октября 1938 года и до конца Великой отечественной, более четырёх миллионов человек.
Однако, на открытке – не «входящие в моду» Т-34 и КВ, не «сходящие со сцены» Т-26 и БТ, не легкоузнаваемый «парадный гигант» Т-35 а нечто гораздо более специфическое – английский пехотный танк Mk.II (A12) «Matilda II», называвшийся у нас просто «Матильда».
Разрабатывалась «Матильда II» как танк НПП – непосредственной поддержки пехоты, «пехотный танк» по английской терминологии. (Танки, предназначенные для самостоятельных действий в отрыве от своих войск, именовались «крейсерскими»). Непосредственной предшественницей была «Матильда I», своеобразный толстобронный танк, вооружённый единственным пулемётом.
Производили «Матильду» с 1939 по 1943 год и успели изготовить 2890 (либо 2987) единиц.
Танк был достаточно тихоходным (максимальная скорость не превышала 24 км/час), что для машины НПП не особенно важно, зато надёжным и хорошо бронированным (например, броня башни и лба корпуса у «Матильды II» была в полтора раза толще соответствующей брони всех Т-34-76 и Pz.IV выпускавшихся до января 1943 года).
Хуже было с вооружением, а именно с пушкой, официально именовавшейся «Royal Ordnance Quick Firing 2-pounder». Обозначение калибра пушки – «двухфунтовка» – более привычно для каких-нибудь наполеоновских войн, когда калибр измерялся весом метаемого ядра, но отнюдь не диаметром канала ствола. Выстрел для «двухфунтовки» весил два килограмма, сам снаряд в нём – один килограмм, как раз, два фунта. Вот и получилась вместо «40-мм орудия» (реально, калибр пушки был 42 мм) – «двухфунтовка». Впрочем, для англичан, с их вычурной системой мер и весов и любовью к традициям, подобные обозначения не удивительны.
Бронепробиваемость пушки была «на уровне мировых стандартов и несколько выше», скажем, нашей «сорокопятке» она, как минимум, не уступала, а немецкую 37-мм «дверную колотушку», пожалуй, и превосходила. Главный недостаток пушки заключался в отсутствии осколочно-фугасных снарядов. Вообще. Посему, бороться даже с лёгкими полевыми укреплениями, небронированными целями и просто пехотой вне досягаемости пулемётного огня было практически невозможно. Выцелить и снайперски влепить «болванку» в бронеколпак ДОТа – это, конечно, прекрасно, но что делать с противотанковой пушкой, если невозможно перестрелять весь её расчёт из пулемёта? Ехать и давить, благо, броня позволяет? В общем, «из пушки по воробьям» — это не только про «Фердинанды» на Курской дуге, это и про «Матильды».
После разгрома во Франции в 1940, английские танковые части вооружённые «Матильдами», воевали главным образом в Северной Африке, показав полное превосходство над итальянской техникой и долгое время не уступая немецкой. К концу сорок второго года «Матильд» в Африке практически не осталось.
Кроме самой Великобритании, «Матильды» получили Канада, Австралия и Новая Зеландия. Канадцы и новозеландцы их использовали как учебные, а вот австралийским «Матильдам» довелось повоевать на тихоокеанских островах с японцами, их применяли как боевые вплоть до 1945 года. А на вооружении учебных частей они оставались аж до 1953.
Первые 20 «Матильд» прибыли в Архангельск с конвоем PQ-1 11 октября 1941 года. До конца года в СССР попало 466 танков, из них 187 «Матильд». Пришлись они весьма кстати, как раз к битве за Москву. Так, что танкист в белом полушубке с «Матильдой» в заснеженном лесу на открытке – это не художественный вымысел. Ну, или, не совсем вымысел – с российским морозом и бездорожьем, в отличие от африканского зноя и песка, у «Матильд» не сложилось. Из-за особенностей конструкции, между фальшбортом и корпусом набивалась грязь, которая замерзая намертво клинила гусеницы. Танкистам приходилось через каждые 4-5 километров останавливаться и очищать ходовую часть с помощью ломов, лопат и такой-то матери.
После прибытия с конвоями, танки направлялись в учебный центр в Горький (ныне – Нижний Новгород), где и происходило их освоение. В связи с тяжёлым положением на фронтах, на обучение экипажей и освоение ими техники времени особенно не давали, всё делалось скорей-скорей, с колёс – на фронт. В ноябре 1941 года «Матильды» получили первые подразделения – 132, 136 и 138-й отдельные танковые батальоны. Батальон по штату насчитывал в своём составе 24 танка (21 «Матильда» и 3 лёгких Т-60, производившихся в том же Горьком) и 150 человек личного состава. С декабря 1941 года части, укомплектованные «Матильдами», появились в действующей армии. Но, несмотря на всю спешку, их фактическое боевое применение началось с января 1942 года – 170-й отдельный танковый батальон (весьма неравновесного состава – 4 КВ, 13 «Матильд», 18 Т-60) был придан 23-й стрелковой дивизии (3-я ударная армия Северо-Западного фронта) и с 14 января вёл боевые действия в районе города Великие Луки.
Так что, повторюсь, на открытке нисколько не вымысел, просто художественная обработка.
К моменту завершения поставок «Матильд» весной 1943 года, в Советский Союз попало 918 танков разных модификаций (а было их, как минимум, семь – с разными двигателями, в том числе дизельными, с 76-мм лёгкой гаубицей вместо пушки, с пневматическим усилителем управления трансмиссией и т.д.). Ещё 166 танков были англичанами отправлены, но до СССР не добрались, погибнув с потопленными судами арктических конвоев. Таким образом, на долю Советского Союза пришлось больше трети всех выпущенных «Матильд». В августе того же 1943 производство «Матильд» в Великобритании свернули.
Понравилась статья? Поделись с друзьями!
Об авторе
Андрей Гузенко (Erofey)
Автор сайта с наибольшим стажем. На сайте с 2005 года. Специализируется на игрушках и военной истории второй мировой войны
