Д. Балашов. Святая Русь, кн. 1

Прочитало: 1 817

◴ 4 мин.

ГОСУДАРИ МОСКОВСКИЕ-7. СТЕПНОЙ ПРОЛОГ

Следом за «Отречением» в «Государях Московских» Д.М. Балашова идет формально трехтомный роман «Святая Русь». Но если честно, то нащупать границу между «Святой Русью» и книгами, стоящими до и после, не получается. Одна серия, один темп, одно повествование. Поэтому трехтомник обычно разделяют по книгам и считают их самостоятельными изданиями. Поступим так и мы при рассмотрении тома «Святая Русь. Степной пролог».

Этот том вбирает самый малый отрезок времени 1375-1382 годы. Но зато какие это годы! Подъем Москвы, борьба за митрополичий престол, финальное противостояние с Мамаем, Куликовская битва, последующее нашествие Тохтамыша и сожжение Москвы. Здесь автор расширяет географию рассказа до государства Тимура с самим Тимуром в качестве персонажа.

Богатое наполнение, четыре части, каждая из которых посвящена своему главному знаковому событию. Собственно, «Степной пролог» название всего лишь первой части. Открывается она событиями на берегах далеких рек Джейхун и Сейхун (Амударья и Сырдарья) в землях старого Мавераннахра. Здесь Тимур встречает в который раз разбитого противниками своего выкормыша Тохтамыша.

Дмитрий Михайлович сильно раздвигает географические рамки повествования, справедливо полагая, что на жизнь Руси конца XIV века влияли события в самых разных землях. А если учесть контекст борьбы с Ордой, то события в Средней Азии имели решающее значение.

Да и вообще неплохо ввести читателя в хотя бы общий курс событий жизни Тимура-Тамерлана. Не секрет, что европоориентированный наш читатель слабоват в истории Азии. Поэтому эти главы будут небесполезны даже в смысле общего развития.

Между Тохтамышем и Мамаем покуда стоит Урус-хан. Поэтому Мамай может желать Тохтамышу только успеха, надеясь, что он ослабит кажущегося более опасным соседа. Вообще Мамай у Балашова предстает недалеким, заносчивым, не особо умным политиком. Он не смотрит дальше своего носа, не заглядывает в будущее больше, чем на один день вперед.

В пределах первой части развивается тема Ивана Вельяминова, потомка рода московских тысяцких. Иван просиживает дни в Орде, подбивая Мамая против князя московского. Благо, и сам Дмитрий дает основания для недовольства всесильного темника. Выход не платит, а если и платит, то урезанный. Захватил Булгар. Да и вообще ведет себя страх как заносчиво.

Дмитрий Донской у Балашова в целом не отличается мудростью предков. Молодой, норовистый, стремящийся утвердить себя, заявить о себе. Ближайшее окружение князя также подзуживает господина. Дело неуклонно катится к рати с Мамаем. На окраинах уже происходят сшибки – сначала татары бьют русских на Пьяне, потом русские татар на Воже.

Но прежде чем схлестнутся Русь и Орда на Куликовом поле, читателю предстоит пройти через вторую часть «Митрополичий престол». В феврале 1378 года умирает митрополит Алексий. Русь остается без духовного главы. И не от недостатка кандидатов, а от их переизбытка.

Греки желают усадить на Руси своего человека, причем такого, который бы удержал одновременно грозящую отпасть от православия Литву и саму Московию. Литовцы метят в своего. На Москве тоже нет порядка. Князь Дмитрий выставляет своего духовника Митяя. Сам Алексий хотел бы видеть на престоле Сергия Радонежского. Тот уклоняется.

И пошли вязаться узелки. С почти детективной историей на тему, кто убил Митяя. Коль скоро «Святая Русь» не документальное произведение, а роман, Балашов имеет право высказать свои предпочтения в этом вопросе. Обоснованные не более, но и не менее, чем иные.

Следуя за этой подковерной возней, читатель докатывается до самого поля Куликова. Интересно, что Балашов так выстраивает своих героев, что у него выходит осуждение этой поспешности. Он тут изрядно подпускает душеспасительной мути, намекая на волю божью, на последующее наказании Руси за спешку (нашествие Тохтамыша). Мы это опустим и перейдем к более научным вопросам.

Например, о роли западных держав в этом конфликте. Как по мне, так Балашов чересчур уж круто берет, увязывая столкновение Мамая и Москвы с войной Венеции против Генуи. Сам же исподволь подтаскивал Орду и Русь к решительному столкновению, проходя через разные стадии конфликта, и вот нате вам – вытаскивает из-под полы венецианцев с их интригами. Спору нет, хитрозадые европейцы могли как-то использовать уже катящееся под уклон колесо истории, но они его не толкали, само пошло.

Другой интересный вопрос – численность и состав армий. Нет ничего удивительного, что Дмитрий Михайлович Балашов идет в русле своего, а не нашего времени и придерживается к сегодняшнему дню насмерть устаревших концепций. Нет, он не за число в 300 тысяч с каждой стороны. Он уже более трезв, но, кажется, спуститься ниже 50 тысяч не готов.

Надо ли говорить, что современные историки только хихикнут над таким числом воинов, якобы промаршировавших от Москвы до Дона? Они вообще сомневаются, что такое воинство могло быть собрано в принципе, даже без похода. Концепция поголовного ополчения всей земли, как я понимаю, нынче устарела. Армии были скромнее в размерах, зато профессиональнее и подвижнее.

Ладно, простим классику. Он жил давно и много не знал. Зато писал душевно и искренним чувством. В конце концов историю надо учить не по романам, а по учебникам и монографиям. Романы же должны давать ощутить дух времени, знакомить с героями истории и вообще пробуждать к ней интерес.

Что последовало за Куликовской битвой? Часть четвертая «Горькое похмелье». Тотальный разгром русичей Тохтамышем. Среднеазиатский хан приходит в южнорусские степи, выметает оттуда остатки мамаевых армий и нарушает всякое равновесие.

Во-первых, Тохтамыш и пришедшие с ним новые элиты совершенно незнакомы с тонкостями сложившихся между Ордой и Русью отношений. Они действуют как слон в посудной лавке, как привыкли у себя в Азии. Например, заводят институт заложников. Или не судят судом непокорных, а немедленно карают огнем и мечом. Кроме того, южные земли, видимо, были более густо населены. Тохтамыш враз мог выставить столько воинов, сколько всей русской земле не поднять. Не говоря уж об одной Москве.

А на западе в это время… Впрочем, о событиях в Польше и Литве рассказывает вторая книга романа «Святая Русь» — «Сергий Радонежский».