Морис Дрюон. Лилия и лев (Проклятые короли-6)

Прочитало: 2 043

◴ 5 мин.

Морис Дрюон. Лилия и лев. Скачать — Филипп VI Валуа

Если кому важно стороннее мнение и для кого Джордж Мартин, автор «Песни льда и огня», авторитет, то вот вам еще один довод в пользу необходимости прочтения «Проклятых королей»: Дж. Мартин горячо рекомендует эту серию и называет Мориса Дрюона величайшим французским романистом в историческом жанре.

Шестая часть саги — «Лилия и лев». Лилия, как известно, символ Франции, часть герба королей дома Капетингов. Лев — то же самое, но уже английское. Хотя иногда английского льва называют леопардом. Но мы ведь не зоологию изучаем, а историю. Таким образом, название книги сразу указывает на то, что именно здесь начнется Столетняя война лилия и льва. Как говорится, то, к чему так долго готовил нас автор.

Шестая книга уже не течет так же неспешно, как предыдущие. Автор видимо устал от своей ноши и спешит избавиться от нее, быстро доводя дело до развязки. Стартуем мы в 1328 году со смерти последнего сына Филиппа Красивого — Карла IV. Всё, прямая линия Капетинов пресеклась. Проклятие тамплиеров сбылось.

Еще не успели бальзамировщики как следует выпотрошить труп почившего короля — тут Дрюон очень метко выстреливает подобными фразами, — как вспыхивает спор, кому стать новым королем — внуку Филиппа Красивого по материнской линии Эдуарду III Английскому или племяннику Железного короля и двоюроднику последних трех королей Филиппу Валуа.

История любит посмеяться. В очередной раз умирающий король оставляет беременную супругу. И опять несколько месяцев длится интрига: мальчик или девочка. Вопрос наиважнейший — ведь лилии не прядут. Заметим: если бы родился мальчик, то у короля Эдуарда не оказалось бы веского повода для начала Столетней войны. Драка за Аквитанию или влияние во Фландрии все равно состоялась бы, но какие формы и масштабы приняла? Вопрос однако.

Родилась девочка. Англичан лихо оттирают от престола, королем становится Филипп VI — первый из династии Валуа, которую только спустя 250 лет перекроют Бурбоны.

Дальнейшую интригу Дрюон крутит вокруг своего явного любимца — Робера Артуа. Лучший друг короля торжествует — наконец-то он протащил на престол своего кандидата в пику тетке Маго. Уж теперь-то графство Артуа перейдет к нему. Однако король, сволочь неблагодарная, решает устроить честный суд. Нет вы только подумайте — честный! Да где это видано? Раскрывать всю интригу мы здесь не станем, отметим лишь, что итогом суда станет Столетняя война. Нельзя, знаете ли, обижать друзей. особенно таких злопамятных, как Робер Артуа.

Но это, так сказать, закулисные проделки. Формальная же история Дрюоном тоже соблюдается неуклонно. Здесь он вводит читателя в курс дела относительно формального повода к войне. Вся беда в том, что король Англии одновременно является герцогом Аквитании, то есть вассалом короля Франции. Все шло более-менее терпимо, пока не прервалась династия Капетингов. И вдруг: «Никогда сын короля не преклонит колено перед сыном графа!» Это — якобы слова Эдуарда III.

Можно считать, что причина действительно в смене династии. Можно думать, что эта нетерпимая обеими сторонами проблема Аквитании выстрелила бы при любых династиях. Лично я склоняюсь ко второму утверждению. Филипп VI не первый из французских королей, кто попытался наложить лапу на герцогство раздора. Но тут сошлись несколько условий — смена династии плюс решительный характер повзрослевшего Эдуарда. Он бы и раньше мог влезть в драку, и без всяких там Роберов Артуа, но на какое-то время его отвлекают дела в Англии. Нужно было раскидать материных фаворитов, взять власть в свои руки, подавить попытки мятежа с явлением призрака покойного Эдуарда II. И вот наконец-то автор подводит читателя к объявлению войны, ставшей Столетней.

Дальше он проскакивает галопом по судьбе своего самого любимого героя — Робера Артуа, павшего на поле брани в этой войне. Как заявляет Дрюон, после этого «перо выпадает из его рук» и нет уже никакого желания продолжать свою историю. Но все же сил хватает на небольшой эпилог, посвященный судьбе подменного младенца — уж больно пафосно и с шумом закладывалась бомба в четвертой книге, что бы ее не взорвать. Взрыв, правда, следует слабенький, на последнем издыхании автора.

Тем и кончилась история «Проклятых королей», но настоящий писатель не может остановиться и выпускает стоящую особняком седьмую книгу серии. Но о ней в мы поговорим в другой рецензии.

Цитата:

«Роберу исполнилось пятьдесят пять лет. После многолетней школы ненависти огрубели черты лица, волосы приняли странный оттенок – цвета сидра, разбавленного водой, – так обычно седеют рыжие. И был он уже не тем отъявленным шалопаем, который крушил и грабил замни своей тетушки Маго, воображая, что ведет настоящую войну. Теперь-то он знал, что такое война, и тщательно готовился к кампании; он пользовался авторитетом, который дается почтенным возрастом и долгим опытом бурно прожитой жизни. Его уважали все и уважали повсюду. Ну кто помнит, что он был подделывателем документов, клятвопреступником, убийцей и даже чуточку причастен к ворожбе? Кто осмелился бы ему это напомнить? Он был его светлость Робер, стареющий гигант, но еще не потерявший своей редкостной силы, всегда в алом одеянии и всегда уверенный в себе; и теперь он шел по французской земле во главе английской армии. Но какое ему-то было дело, что командует он чужеземными войсками? Да и существует ли вообще такое понятие для графов, баронов и рыцарей? Эта кампания была чисто семейным делом, и битва для них была борьбой за наследство, врагом был кузен, но союзником – тоже кузен. Это только для простого народа, чьи дома сожгут, амбары разграбят, женщин опозорят, слово «чужеземец» означало «неприятель»; но такого понятия отнюдь не существовало для принцев, защищавших свои титулы и свое добро.

Для Робера эта война между Англией и Францией была «его войной»: он жаждал ее, он призывал ее, он сам ее сварганил, для него она олицетворяла собой десять лет непрестанных трудов. Ему чудилось теперь, будто рожден он на свет божий, будто прожил всю жизнь только ради этой войны. В свое время он сетовал на то, что не умеет наслаждаться каждым данным мгновением, и вот теперь наконец-то научился им наслаждаться. Он вдыхал воздух, как пьют сладостный напиток. Каждая минута становилась счастьем. Взгромоздившись на своего огромного коня рыжей масти, прицепив шлем к седлу и подставляя лицо вольному ветру, он обращался к своим людям с такими шуточками, что тех бросало в дрожь. Под его началом находилось двадцать две тысячи рыцарей и ратников, и, когда он оглядывался, он видел за собой вплоть до самого горизонта одни только копья, блестевшие на солнце, подобно смертоносной ниве. Несчастные бретонцы улепетывали от него со всех ног: некоторые на повозке, но большинство пешком, в своих штанах из тапы или грубой ткани; женщины несли ребятишек, мужчины тащили за плечами мешки гречихи.»

Морис Дрюон. Лилия и лев