Начиная рассказ о третьей книге серии Валишевского, о «Первых Романовых» нельзя не отметить два факта. Первое: книга вышла в 1912-ом году, то есть за пять лет до русской революции. Тут надо заметить, что автор наверняка подгадывал к 300-летию Дома Романовых. И второе. В ней как раз есть любопытное свидетельство немецкого путешественника XVII века Олеария:
«жители московского государства, привыкшие к тирании, могут многое вытерпеть; но если насилие превосходит всякую меру, они возмущаются и делаются тогда страшными, пренебрегая всякою опасностью и становясь способными к самым гнусным насилиям и к самой ужасной жестокости».
Каково? Может, и немец-перец-колбаса да еще из XVII века плюс поляк-эмигрант, но так влепить накануне самой кровавой революции в нашей истории. Поистине, времена меняются, а народы остаются. Может быть, и следует для познания самих себя нынешних изучать историю предшествующих поколений.
Формально «Первые Романовы» включают в себя историю царствования трёх монархов: Михаила Федоровича, Алексея Михайловича и Федора Алексеевича. Но последнему уделено всего несколько страниц в самом конце. То есть не впечатлил чахоточный юноша польского историка. Первый тоже не особо отличился, уступив большую часть объема книги своему сыну Алексею. И то – хоть был тот Тишайшим, но в его правление столько всего произошло! Как говорится, мама не горюй. Несколько крупных бунтов, восстание Стеньки Разина, война за Украину, за Ливонию, Раскол, наконец.
Что касается Михаила Федоровича, то тут и событий меньше, и роль личности царя послабже. Валишевский не стал оригинальничать и тоже вслед за остальными считает главной персоной этого царствования патриарха Филарета. Не будучи верноподданным Николая II, поляк позволяет себе озвучивать вслух все компрометирующие Филарета сведения. Никакой особой благости или твердости во время Смуты, обычная боярская изворотливость. Но изворотливость, основанная на крепком уме. Не сильно образованном, но крепком от природы. Именно ему приписывается авторство многих реформ.
Вообще следует отметить, что тон книги такой: реформы Петра Первого не из табакерки выскочили, а были подготовлены деятельностью предшественников. Например, в военном деле Валишевский никакого особого новаторства за Петром не признает. Солдатские полки начали верстать еще при Михаиле. Конечно, еще не так как надо, еще на полупатриархальный лад, но всё-таки путь уже нащупывался. То же и во времена Алексея. Армия, флот, законодательство, фискальная политика – всё служит зачатками реформ Петра. Нет, автор не хочет сказать, что тот пришел на всё готовенькое. Просто он отказывается рассматривать первого императора в отрыве от отца и деда.
Довольно много Валишевский уделяет место Земским соборам, коих было несколько штук и которые считаются зачатками русского парламентаризма. Интерес автора начала XX века к этому вопросу понятен – первый российский парламент, Государственная Дума, был созван лишь в 1906 году, всего за шесть лет до выхода книги. Тема была еще на слуху. По поводу Земских соборов поляк спешит разочаровать русских патриотов – никакого особого парламентаризма там он не видит. Причина простая: коль скоро общество еще не сформировалось, то и общественным представительным формам еще не время.
Как поляка, Валишевского больше всего занимает опять же русско-польское противостояние. На рассматриваемый период, если не считать конца Смуты, падает аж две войны: Смоленская (1632-34) и война за Украину (1653-1667). Да еще Богдан Хмельницкий воевать начал в 1648-ом. То есть повоевали всласть. Хоть автор и не военный историк, но обойти стороной такую тему в такой книге не мог, поэтому пороха здесь хватает. По большей части, впрочем, порох уступает место дипломатическим чернилам. Валишевский с каким-то прямо удовольствием ковыряется в архивах, пересказывает все политические хитросплетения.
У него, кстати, свой взгляд на Украину и украинцев. Как это ни странно, но очень актуально именно сегодня, когда украинский вопрос опять обрел остроту. Так вот, польский историк начала XX века вполне себе считает украинцев очень и очень давно, еще в домонгольский период, оформившейся национальной общностью, отличной от соседей – поляков и русских. Ну, а то, что получилось в итоге войны, то есть разорение и раздел, это трагедия Украины. Такое решение вопроса не может не понравится сегодняшним украинцам.
Не меньшее место в «Первых Романовых» отведено патриарху Никону и Расколу. Это уже наша, русская трагедия. Не шибко грамотные попы попытались провести реформу среди совсем неграмотного населения, приверженного внешней обрядовости. В итоге получили проблему на ровном месте. Банальное вычеркивание части народа из общегосударственной жизни. Где тут корень зла? Не очевидно. Возможно, возьмись правительство за дело решительнее и круче, не дай разрастись всяким аввакумам, не цацкайся с ними десятилетиями, и результат получился не таким бы кровавым и раскольным. А всё от темноты и мракобесия.
А так и Раскол, и украинский вопрос вместе с проблемами реформирования перешли преемникам первых Романовых императорам XVIII века. Им у Валишевского посвящено еще четыре книги. Мы и их рассмотрим в своём месте.
Цитата:
«Находясь на месте, Потоцкий был, конечно, хорошо осведомлен о подготовлявшемся событии. В противоположность Хмельницкому он имел за собою долгое военное прошлое. В шестнадцать лет он уже командовал в 1611 году эскадроном под стенами Смоленска и с тех пор не переставал принимать участие против москвитян и шведов, турок и казаков во всех походах, в которых участвовала польская армия. Но человек ограниченного ума, распутник и пьяница, он вынес из этой школы одно только крайнее высокомерие. Повинуясь настоятельным советам короля, начавшего со своей стороны тревожиться, он должен был разрешить казакам, выйти в море, толкнуть их на это дело в случае необходимости. Многие соблазнились бы такой экспедицией, и татары тогда, по мнению короля, не осмелились бы соединиться с другими. Генерал хорошо сделал, что отказался от подобного предприятия. Он был против войны с Турцией, не видя тех средств, которыми можно было бы ее вести, но с имеющимися у него в наличности 15 000 человек он считал себя в силах подавить всякую попытку восстания, быстро двинувшись к устью Днепра.
Это было, конечно, самое разумное. Возмутившиеся казаки только тогда становились опасными, когда врывались в сердце Украйны, где к ним присоединялись народные массы. Но выполнение задуманного Потоцким плана явилось шедевром неспособности практического его применения. Вместо того чтобы сконцентрировать свои силы, Потоцкий их разбил на мелкие отряды. Пустив вперед, не сохраняя при этом с ним никакой связи, авангард в 6 000 человек, который он поручил своему сыну Стефану, совсем еще молодому человеку, он хотел еще, чтобы и тот шел двумя отдельными колоннами, одною – по реке, другою – по суше. Но еще большим безумством было составить этот отряд более чем на две трети из зарегистрированных казаков, или из драгун малорусского происхождения под командою того самого Кречковского, который дал убежать Хмельницкому!
В польских армиях, сражавшихся в Украйне, эти разнородные формации были обычным явлением; но всегда заботились о том, чтобы размещать особым образом подозрительных лиц. Отсутствие подобной элементарной предосторожности повело на этот раз к последствиям, которые было необходимо предвидеть: при первой же встрече с бандами Хмельницкого зарегистрированные казаки и драгуны той же национальности перешли на сторону неприятеля. Оставшись с несколькими эскадронами, среди которых дикие крики татар: Алла! Алла! возбуждали настоящую панику, молодой Потоцкий был окружен 5 мая 1648 года у притока Днепра, на Желтых Водах, и погиб, найдя свою смерть в битве.»
Казимир Валишевский. Первые Романовы
Книги Валишевского
- Иван Грозный
- Смутное время
- Первые Романовы
- Петр Великий
- Дочь Петра Великого
- Роман императрицы
- Сын Екатерины Великой
Скачать книгу
Формат fb2, 1,6 МБ
Понравилась статья? Поделись с друзьями!
Об авторе
Владимир Полковников
Редактор сайта
«Есть преступления хуже, чем сжигать книги. Например – не читать их.»
Рэй Брэдбери
