«Петра Великого» Казимир Валишевский написал сравнительно рано, еще в 1897 году. Раньше вышла только «Екатерина» (1894). В этих книгах автор фактически задал формат жизнеописаний всех своих императоров XVIII века. Как правило, сначала идет ранний этап жизни персонажа. У каждого по-разному свой, но одинаково нелегкий, зато формирующий характер. Следующая часть обычно представляет личность – внешность, привычки, характер, отношения с приближенными, врагами, союзниками. Одним словом, личность – она личность и есть. И пара частей о внешней и внутренней политике правления. «Петр Великий» написан в точности по этому шаблону.
Надо заметить, что хоть автор и поляк, но даже он о Петре высказывается с некоторой возвышенностью тона, с придыханием, так сказать. Мол, величайший из русских своей эпохи, одновременно являющийся и представителем и символом народа. Именно характер Петра наилучшим образом отражает некий усредненный характер русского народа на сломе эпох. Удалой, порывистый, нетерпеливый, грубый, не признающий никаких препятствий. Поскольку царь так символизировал народ, так они понимали друг друга, потому народ и позволил вытворять над собой то, что казалось бы никто не стерпит. Такова трактовка Валишевского.
Но Казимир Феликсович не был бы самим собой, не вступай он в противоречие с общепринятыми в России отзывами о великом реформаторе. Во-первых, надо понимать, что и русский народ поляк не превозносит. Пьянство, грубость, безграмотность и даже лень – всё это типовые черты, которые он не затушевывает, как это делают отечественные историки. Потому не странно, что квинтэссенция русского народа, царь Петр, им тоже выставляется не всегда в приглядном виде. Это, скорее быстро прогрессирующий, но всё еще не совсем культурный человек.
Скажете: не так? Не нравится? В кино Петр не такой? Ну так в кино его и не показывали большую часть времени пьяным, коим его запомнили иностранцы. Конечно, клеветники они еще те. И Валишевский всегда об этом помнит, относится к их высказываниям с осторожностью. Но не могут же врать все одновременно. Если покопаться, то ведь и в нашей литературе очень и очень много бьет в такого же Петра. Почитайте хоть роман Алексея Толстого. Всешутейший и Всепьянейший собор во имя бога Бахуса – это ведь всё не просто красного словца ради, но сопровождалось густейшими возлияниями.
Довольно неожиданна трактовка польским историком военных и морских свершений русского императора. Что касается до военного дела, то здесь Валишевский в некоторые моменты обгоняет даже наших отечественных историков – дескать, армия Петра это действительно то, за что вся Россия должна его на руках носить. Эта армия не знала поражений аж до наполеоновской эпохи. И в то же время автор идет в канве модной у нас в 90-е годы традиции трактовать эти реформы Петра как прямое продолжение дел первых Романовых.
Что же до флота, то тут Валишевский просто перпендикулярен всему, к чему у нас привыкли. Что такое Петр для русского флота по нашей традиции? Отец-основатель, созидатель, человек, сделавший для флота всё и даже больше. А что по Валишевскому? Строительство флота Петром не более, чем разбазаривание сил средств талантливого, но не очень богатого народа. Все эти игрушки на Плещееве озере, на Белом море, в Воронеже и даже на Балтике мало что дали реально ощутимого. Приводится такой довод: за время правления Петр построил до двух тысяч кораблей, корабликов и вообще суденышек разной величины. Но когда спустя несколько лет после его смерти потребовалась эскадра для блокады Дангцига, так не нашлось ни одного исправного корабля. Как говорится, эх, эти бы средства да в мирных целях!
Валишевский писал в Париже. Книги его предназначались в том числе и французам. Поэтому обычно он уделяет много времени и места отношениям России и Франции. В петровские времена по большому счету эти отношения ограничились поездкой самого Петра ко двору юного Людовика XV. Ох уж и смакует данную тему автор. Можно сказать, непропорционально ее реальному значению. Оно и понятно, надо учитывать интересы читателя, то есть целевой аудитории, по-нашему.
Другой, уже более серьезный и глубокий вопрос, обсуждаемый автором – это влияние Петра на исторический путь развития России. Поломал ли он естественную эволюцию или напротив, задал её? Надо понимать, что в конце XIX века в российском обществе эти вопросы имели большое влияние на умы. Да если честно и спустя сто лет, в конце века XX попадалась мне масса книг, так или иначе трактующих роль Петра. Если в советское время господствовала мысль о положительном влиянии императора, то позже маятник качнуло в противоположную сторону. Так что будет совсем небезынтересно еще раз обратиться к теме.
Не буду здесь в двух словах формулировать ответ Валишевского на этот вопрос. Тем более что на него у автора ушла целая часть, посвященная внутренней политике царя. Замечу лишь, что человек нерусский четко подметил, что так называемой исконно нашей самобытности у нас и при Иване III было куда меньше, чем принято считать. Это, дескать, еще вопрос, сколько исконно русского, скажем, в московском Кремле (да и в нижегородском, добавлю как гражданин этого города), а сколько в нем византийского или итальянского. Так ли уж революционен был Петр?
Цитата:
«Воспользоваться услугами гетмана, чтобы проникнуть в сердце России, опираясь на богатые южные области; поднять с помощью Мазепы донских казаков, астраханских татар и даже, может быть, самих турок и взять таким образом российскую державу с тылу; загнать Петра в его последние оплоты, в Москву или даже далее, пока генерал Любекер, находившийся в Финляндии с сорокатысячной армией, обрушится на Ингрию и Петербург, пока польские приверженцы Лещинского, соединившись со шведами генерала Крассова, будут охранять Польшу, – вот, по-видимому, план, на котором остановился король шведский в эту решительную минуту.
Без сомнения, план был широко задуман, но он рушился при первом препятствии. Мазепа предался на известных условиях, и Карл находил его чересчур требовательным. Соглашаясь уступить Польше Украйну и Белоруссию, шведам – крепости Мглин, Стародуб и Новгород-Северский, но требуя для себя Полоцк, Витебск и Курляндию, обращенную в ленное владение, гетман затягивал переговоры. В то же время, имея недостаточную численность войск для движения вперед. Карл решился призвать к себе Левенгаупта, находившегося в Лифляндии. Этот генерал должен был предоставить ему шестнадцать тысяч человек и припасы. Но шведский герой плохо рассчитал время и пространство. Драгоценные дни – лето – прошли раньше, чем приказание короля было исполнено, и впервые неуверенность и нерешительность закрались в его ум, сейчас же сообщаясь окружающим. Левенгаупт не проявлял обычной быстроты, Любекер действовал вяло, а Мазепа возвратился к двойной игре: он осторожно подготовлял казаков к восстанию во имя прежних традиций, национальных привилегий и церковных законов, затронутых преобразованиями Петра, укреплял свою резиденцию Батурин, устраивал там обширные склады, но продолжал угождать царю вплоть до согласия носить немецкое платье, льстя деспотическим наклонностям государя планами, клонившимися к уничтожению последних признаков местной независимости, и принимая подарки от Меншикова.
Таким образом прошло лето, предвещая зимнюю кампанию, и разверзлась бездна, куда Петр уже устремил свой проницательный взор.»
Казимир Валишевский. Петр Великий
Книги Валишевского
- Иван Грозный
- Смутное время
- Первые Романовы
- Петр Великий
- Дочь Петра Великого
- Роман императрицы
- Сын Екатерины Великой
Скачать книгу
Формат fb2, 1,9 МБ
Понравилась статья? Поделись с друзьями!
Об авторе
Владимир Полковников
Редактор сайта
«Есть преступления хуже, чем сжигать книги. Например – не читать их.»
Рэй Брэдбери
